Фарс под дождём
читать дальшеЛюпин не сомневался, что у него самого взгляд такой же голодный, как у министра.
- Может, призвать какую-нибудь еду? - с робкой надеждой предложил он. - Неужели у вас в кабинете ничего не завалялось? Какой-нибудь, к примеру, кусок пирога с давно прошедшего дня рожденья... или бутерброд. Да я даже на капустный лист согласен!
Министр молчал, неодобрительно взирая на огонь.
Люпин невесело рассмеялся, поднял палочку и произнес:
- Accio капустный лист!
Пошатываясь, мимо шел Перси Уизли, у него было две странные привычки: спать в Министерстве и ходить во сне... Сладко причмокивая губами и посапывая, бродил Уизли по Министерству едва ли не каждую ночь... Ночные служители настолько привыкли к этому, что совершенно не обращали внимания на безобидного лунатика, ведь вел он себя прилично и не сорил... А ночная уборщица, миссис Моп, по-матерински ласково, но настойчиво укладывала Перси на диванчик в приемной, чтобы в фонтан не упал или в ведро с мусором не вступил.
Сегодня же не кому было остановить бродягу, и он шел из пункта А в пункт Б и нес большой пакет с пончиками... Снился ему банкет, по случаю вручения ему ордена Мерлина 1 степени, и во сне этом произносил Перси речь, исполненную благородной признательности, сдержанной, но искренней!
И вот, среди предутренней угрюмой тишины разнеслось невнятное мычание: *Позвольте поблагодарить Вас, министр!* Перси вытянул перед собой руки и торжественно презентовал пустоте пакет с пончиками, затем величественно удалился!
- Я бы на вашем месте ничего не стал призывать здесь, - наконец ответил министр, взглянув на полное ожидания чуда лицо Люпина. - Потому что нет никакой гарантии, что прилетевшее не будет из Отдела экспериментальных заклятий, например.
Тут за их спинами послышался шорох, невнятное бормотание и шлепок чего-то на пол. Потом в сторону коридора удалился силуэт, который Скримджер не мог не опознать.
- Э-э-э, - начал было он, но Перси, покачиваясь на ходу, посверкивая очками и наступая себе на шнурки, уже скрылся за поворотом.
Скримджер призвал оброненный секретарем пакет. Внутри явно было что-то съедобное.
- Люпин... есть предложение помародерствовать. Я ему потом куплю пончиков...
Предложение помародерствовать вызвало у Люпина ностальгическую улыбку. Он взял пончик и вгрызся в него, благодарно рыча.
Запив поздний ужин (или ранний завтрак) глотком зелья из фляги, оборотень бросил на министра расслабленно-нежный взгляд и приготовился вздремнуть. Но не тут-то было!
Из дальнего коридора, со свистом рассекая прохладный воздух, вылетело нечто огромное, зеленое, обвитое прожилками, которые по толщине могли поспорить с веревками. Предмет (в котором отдаленно угадывался лист цветной капусты) неаккуратно спикировал на Люпина, опрокинув его на пол.
- Из отдела экспериментальных заклятий, говорите? - растерянно прохрипел Ремус. -Мичуринцы хреновы! Скримджер, эта штука, кажется, собирается меня сожрать!
"Хорошая какая штука", - подумал министр, однако вслух сказал другое:
- Экспекто патронум!
Серебристая фигура налетела на псевдолист, который съежился и сначала хотел прикинуться заплаткой на мантии Люпина, а потом сполз на пол и попытался удрать, однако не ушел от меткого "редукто" Скримджера.
- Говорил я им, чтобы не выпендривались... - покачал головой министр. - Какому-то идиоту пришло в голову скрестить капусту с летифолдом, другому идиоту пришло в голову, что эту пакость, вместо того, чтобы сразу уничтожить, надо изучать и разводить!.. Нет, дементор их зацелуй, наука... книжки они пишут, видите ли...
- Я вам больше скажу, - тяжело дыша, заметил Люпин. - Есть ещё третьи идиоты, они эти книжки покупают, читают и цитируют... И все участники этой цепочки зарабатывают бонусные очки: кому научные регалии, кому прибыль, кому - имидж начитанного человека. Ненавижу науку как институт!
Люпин - в который уж раз за эту ночь! - поднялся с пола, отряхнулся и посмотрел министру в глаза:
- Спасибо.
- Ненавидите науку как институт? А...
"А что же преподавателем пошли?" - хотел спросить Скримджер, но прикусил язык, поняв, что про работу разговора лучше снова не заводить, потому что слово за слово... а ему не хотелось в третий раз битый час бегать, задрав штаны,за комсомолом по залу, увертываясь от заклятий.
Поэтому он закончил фразу нейтральным:
- Вот уж не подумал бы!..
Люпин усмехнулся.
- Что, я так похож на достойного ученого мужа? На непризнанного гения с пером за ухом и охапкой бумаг в кармане? Или... погодите,как это было у Роулинг - на "комнатный цветок, выросший в темноте"? 
Нет, министр, наука хороша ровно в тех пределах, в каких её достижения применимы на практике. А остальное - болтовня и баловство. Вот, скажем, это растение, с которым вы так виртуозно справились - оно применимо на практике?
"Ага", - ответил внутренний голос. - "Ещё как применимо: оно безработных оборотней жрет. Санитарлеса Министерства, можно сказать. А про "комнатный цветок" мы с тобой попозже поговорим".
- Похожи, - без тени улыбки ответил Скримджер. - А насчет применения на практике... не знаю, если только война случится. Оружие убийственное... Впрочем, надеюсь, сия чаша нас минует. А то, знаете ли, очередной чемпионат мира по квиддичу на носу, а у нас - война... обидно было бы.
- Вот уж не подумал бы, что вас интересует квиддич, - в свою очередь, удивился Люпин.
Воображение мгновенно подсунуло ему безумную картинку: министр Скримджер, с лицом, разрисованным в цвета любимой команды, приплясывает на трибуне. В руках его развевается бумажный флажок, во рту диким голосом играет гимны заговоренный болельщицкий рожок, а на поясе гордо сияет окровавленный охотничий нож. "Это кровь болельщиков команды-противника", - понял Люпин, уважительно глядя на грозное оружие.
Усилием воли он прогнал из сознания яркое видение и стоял, не решаясь поднять глаза на министра: боялся расхохотаться и быть непонятым.
- Почему нет?..
Внезапно Скримджеру неумолимо захотелось спать. Видимо, остатки адреналина выветрились, замещаясь теплым, убаюкивающим влиянием пончиков. Он призвал свой плащ, положил на пол и растянулся на нем. Представилось, что он лежит в саду фамильного замка... под старой яблоней... главное, чтобы яблоком по башке не стукнуло... Он отключился.
Люпин завистливо посмотрел на министра.
Он тоже был бы не прочь поспать, но эпизод с капустным листом как-то перебил настроение. Опасно это - спать в Министерстве. Только приляжешь, сразу какая-нибудь пакость снится. Или случается.
Да и холодно.
Интересно, почувствует ли Скримджер, если устроиться с ним рядом, на краешке его плаща? Ведь явно было бы теплее - а вторым плащом тогда можно укрыться.
Раздумывая так, Люпин присел неподалеку от спящего министра, смерил его испытующим взглядом.
Интересно, а приходилось ли этому человеку вообще спать с кем-то рядом? Вот так вот - просто спать, деля одеяло, подушку и сны? Лицо его даже во сне было сурово, резкая складка прорезала лоб, челюсти были крепко сжаты.
Люпин вздохнул, поплотнее обхватил руками колени и замер, так ни на что и не решившись.
Скримджер спал.
Вообще-то, Ремус Люпин был разумным человеком. Ну, может не совсем человеком, но всё-таки - разумным. Сдержанным. Можно даже сказать, воспитанным.
Но все эти качества отличали его в обычной жизни. Эта же ночь самым беспардонным образом вылезла за рамки обычной жизни: дуэль, погоня за Нагайной, снова дуэль, пережитое унижение, купание в фонтане, страх (в котором так не хотелось признаваться - но он был!), голод, сломанное и вылеченное Скримджером плечо... - и всё это за несколько часов. Не удивительно, что сдержанность, воспитанность и здравый смысл дружно попросились в отпуск - и оставили Ремуса Люпина сидеть на полу и беспомощно дрожать.
Это был не тот холод, который можно прогнать огнем. И даже не тот, от которого милосердно избавляет алкоголь. Этот холод шел изнутри, из его собственной взбаламученной крови... и чтобы его преодолеть и не замерзнуть насмерть, нужен был кто-то теплый рядом. Кто-то живой и теплый.
Люпин ползком придвинулся к министру, расправил край его плаща - и тихо, стараясь не потревожить спящего, улегся рядом с ним. Скримджер что-то пробормотал, но не проснулся. Ремус легким движением палочки поднял свой потертый плащ и заставил его опуститься на них обоих.
Спутанные волосы министра пахли чем-то пряным и теплым, его дыхание было спокойно.
Ремус закрыл глаза.
Скримджер проснулся от того, что кто-то дышал ему прямо в ухо. Проснулся не до конца, и сначала не совсем вспомнил, где он, и не удивился, что стало так тепло, что он укрыт чем-то сверху, что рядом с ним кто-то есть. С сонной улыбкой он повернулся к этому кому-то... и вот тут уже проснулся по-настоящему, в секунду припомнив все. Как ужаленный, он вскочил с походного ложа, которое, оказывается, делил с Люпином, и был готов грубо разбудить его, уже выстраивая в голове в боевой порядок целую армию ругательных слов... но потом передумал.
"Убудет с тебя, что ли?" - вопросил, проявляя несвойственную мягкость, внутренний голос. - "Ты сам его мерзнуть заставил. Пусть греется."
Скримджер почесал в затылке, потом махнул рукой и лег обратно. Правда, поверху второго плаща, так, чтобы не соприкасаться с Люпином напрямую.
Люпин спал.
В зале было тихо. Костер догорел; пепел сам собой уполз в один из каминов дымоходной сети. Поплескивалась вода в фонтане. Маялись зрители.
Скримджеру снилось что-то невнятное, но приятное.
Если бы Люпин умел одновременно думать и видеть сны, он утвердился бы в мысли, что спать в министерстве ему не стоит. Уж во всяком случае - не рядом с министром. Потому что снилось ему нечто невероятное, но яркое - из числа тех сюжетов, которые не принято пересказывать в приличном обществе.
Люпин вскочил, чувствуя себя неловко.
Скримджер уже не спал - лежал, задумчиво разглядывая высокий потолок. И почему-то - видимо, для разнообразия - совершенно не выглядел грозным.
Ремус поспешно отвел взгляд от сонных янтарных глаз и ....
"К дементорам все эти взгляды, Люпин, если тебе не о чем думать, подумай о Снейпе!" - рявкнул внутренний голос.
- Доброе утро, министр, - хрипло сказал Люпин. - Уже ведь утро, я надеюсь?
- А дементор его знает, - ответил Скримджер, глядя на Люпина снизу вверх. - Наверное. У меня часы остановились. Когда в каминах огонь загорится - будем знать, что уже шесть.
Он с хрустом потянулся и встал.
- Скорее бы уже...
Люпин огляделся по сторонам. Откровенно говоря, он надеялся снова увидеть Перси Уизли - хотя и понимал, что вероятность повторного прохождения через холл человека с пакетом пончиков ничтожно мала.
- Министр, а где у вас тут столовая, а? Утро у нас или не утро - а я твердо намерен позавтракать.
- Вот и я о том же подумал...
Скримджер оправил мантию, подтянул шнурки, попытался причесаться пятерней (не вышло), механически поднес руку к лицу, чтобы поправить очки... А, да. Надо будет заказать новые...
- Пойдемте.
И он повел Люпина в сторону лифтов.
Оттуда налево, в коридор, потом направо, в еще один коридор, потом по ступенькам немного вниз... и вот перед ними тяжелая дверь с надписью "Столовая".
- Ломаем дверь? "Алохомора" тут не действует.
Люпин критически осмотрел тяжеленную дверь. "Ломаем"! Однако, министр не страдает излишней скромностью.
- Ломаем, - со вздохом согласился он. - На счет три?...
- Давайте. Раз... два... три! Конфринго!... Люпи-и-ин! Да куда ж вы...
Скримджер согнулся пополам от смеха, потом чудовищным усилием воли взял себя в руки и помог отброшенному взрывной волной Люпину подняться.
- Я прошу прощения, но это было неописуемо, - попытался оправдаться он.
Люпин собирался обидеться, но потом передумал, сунул в рот ободранный палец и покачал головой. "Воистину... если человек идиот - то это надолго".
Скримджер толкнул скособочившуюся дверь. Она не подалась.
- Что за... Конфринго!
Дверь приобрела форму, напомнившую ему читанный в юности текст про остров какого-то Ктулху.
Но не открылась.
- Редукто!
Заклинание не сработало.
- Мерлин... Что происходит?..
Люпин, который не сразу понял, что происходит, с запозданием присоединился к попыткам министра:
- Конфринго! Редукто! Эванеско, химера тебя раздери!!!
Дверь причудливо меняла форму, цвет, фактуру - и один раз даже сделалась прозрачной, позволяя увидеть чашки и блюдца, ровным строем стоящие на столе, - но не открывалась.
Люпин и Скримджер потрясенно переглянулись.
- Ч-что это?.. Ведь наши палочки в порядке, так? И мы ведь уже проснулись, правда?..
Скримджер давно не испытывал такого леденящего ужаса.
Палочки... Люпин отошел от двери, направил палочку в сторону и проговорил:
- Орхидеус!
Букет белых орхидей упал на пол.
- Геминио!
Цветов на полу стало вдвое больше.
- Палочка работает, - пробормотал Люпин. - И я уверен, что мы не спим, потому что палец у меня болит совершенно реально. Кстати... Эпискей!
Царапина затянулась. Ремус беспомощно посмотрел на министра.
- Я понял, кажется... - медленно произнес Скримджер. - Они, похоже, дверь заговорили. Что-то я слышал такое вроде, да думал, что врут... Короче, не откроем мы ее, пока столовские сами не откроют. А они ее теперь и сами не откроют, впрочем, после того, что мы с ней сделали!.. Охраняют еду, как сокровища, тоже мне... - И вполголоса добавил: - Ох, сейчас бы за кислое яблоко, кажется, правую руку бы отдал.
- Почему кислое? - невольно спросил оборотень, которому, в сущности, не было никакого дела до пищевых пристрастий министра. Сам он предпочитал яблоки сладкие, причем желательно в пироге, и очень желательно - с корицей...
Думать об этом, стоя перед неподатливой дверью столовой, было невыносимо.
- Не люблю сладкие, - рассеянно ответил министр, думая, как быть дальше. Потому что, честно говоря, жрать хотелось очень, а потому и оставлять попытки проникнуть в обиталище еды казалось не самой привлекательной идеей.
- Может, попробовать аппарировать туда?..
- Ну давайте попробуем, - неуверенно согласился Люпин. Объяснения Скримджера, разумеется, логичны, разумны и убедительны, но экспериментировать с аппарацией как-то не тянет. Дверь, вон, штука простая и однозначная - а как её колбасило при столкновении с магией! Что же тогда случится с двумя одушевленными объектами?! Хорошо, если обойдётся потерянными пуговицами. Или зубами. А если не обойдётся?
- Ладно, давайте снова на счет три, - слабо усмехнулся Люпин и на всякий случай крепко схватил министра за руку.
За поворотом, жалобно скорчившись на полу досыпал ночь никем не прибранный Уизли. Спать было решительно неудобно: жестко, холодно, да еще карманы мантии топорщились в разные стороны, ведь там лежали мамины гостинцы. Мама Молли нынче была добра к Перси, отправила целых три больших яблочных пирога с корицей, да еще два пирога с почками. Тонкие ароматы пирогов просачивались в стылый воздух коридора, дразня чуткие ноздри оборотня...
Колин Криви наткнулся на Перси раньше, чем Люпин. Он тихонько растолкал спящего помощника министра.
- Перси, шли бы вы в приёмную на диванчик. А то вон как от вас приятно пахнет. Не дай Мерлин, Люпин примет вас самого за пирог.
Скримджер открыл было рот, чтобы как-то прокомментировать тот факт, что его (его!) кто-то взял за руку (ваще!), но тут из-за угла донесся какой-то шорох и голоса. Оставив пока аппарацию, он направился туда и увидел, как за поворотом скрываются две фигуры. Он также увидел, что на полу лежит и благоухает пирогом с почками нечто, завернутое в тряпочку в горошек, а рядом другое нечто, с отчетливо коричным запахом, завернутое в бумагу и перевязанное шнурочком. И в последнюю очередь он заметил, что притащил с собой за угол Люпина, так и не отпустившего его руку.
Люпин, ворча, растер кисть, едва не расплющенную министром.
Увлекающиеся люди никогда не внушали ему доверия. Подумать только, Скримджер притащил его сюда, как первоклашку напервомайскую демонстрацию платформу 9 3/4!!!
"А сам-то тоже хорош, - заметил внутренний голос, - идешь за ним, как веревкой привязанный!"
Думая так, Люпин горящими глазами косился на лежащие на полу пакеты.
- Министр, - грустно заметил он, - если мы и это съедим, вам придётся кормить Перси Уизли обедами неделю. Не меньше.
- Пофигу, пофигу! - воскликнул министр. - Покормлю, не обеднею. Люпин, это еда! Больше не надо ломиться в эту адову столовку! Нет, все же Уизли любому другому секретарю даст сто очков вперед. Даже во сне блуждая, приносит пользу! Ну, что вы на них смотрите? Налетайте!
И Скримджер развернул первый сверток, а второй протянул Люпину.
Многим искушениям мог противостоять старый, опытный оборотень Ремус Люпин... многим - но не яблочному пирогу с корицей! Он развернул шуршащую оберточную бумагу, бережно собрав в пригоршню налипшие на неё крошки, и упоенно впился зубами в ароматную мякоть.
О, как любил он в этот миг Перси Уизли - нескладного, нудного, в дурацких его очках! И щедрого Скримджера он тоже любил. И Снейпа.
За что Снейпа? А за компанию. Чтобы не обижался.
Скримджер поглядел на Люпина, по лицу которого расплывалась блаженная улыбка, и ухмыльнулся сам. Впрочем, этого, скорее всего, было за пирогом не видно.
Однако через несколько минут провизия была уничтожена, и в не занятое более вопросом добычи пропитания сознание стала просачиваться неприятная мысль. Скримджеру начало казаться, что прошло уже очень много времени с тех пор, как они с Люпином спустились в холл и начали дуэль. Очень много. Слишком много. Словно ночь растянулась вдвое против обычного. "Стоп", - сказал он сам себе и показал этой мысли красную карточку. Ему очень не нравилось, когда у него появлялись такие наваждения. Мыслить надо четко, ясно, разумно.
Ах, как не вовремя все же встали часы. Хоть бы примерно знать, сколько времени... а тем, что заснул, он сбил себе часы внутренние.
Люпин стоял рядом, привалившись к стене, на его лице все еще блуждала мечтательная улыбка.
- Люпин, а вы как думаете, сколько времени сейчас?
Люпин, внезапно выдернутый из мира простых удовольствий, посмотрел на Скримджера дикими глазами.
Сколько времени? Сколько сейчас может быть времени? Ведь его уже посещала сегодня эта безумная мысль - что время кто-то остановил! Сколько часов прошло с тех пор, как он об этом думал?.... И проголодаться они успели дважды... И выспаться... И фляга опустела, а ведь он брал с собой суточный запас зелья!
- Скримджер... Это бред, конечно, но... получается, что... Нет, ни черта не получается. Я думаю, мы торчим тут не меньше суток...
продолжение следует
- Может, призвать какую-нибудь еду? - с робкой надеждой предложил он. - Неужели у вас в кабинете ничего не завалялось? Какой-нибудь, к примеру, кусок пирога с давно прошедшего дня рожденья... или бутерброд. Да я даже на капустный лист согласен!
Министр молчал, неодобрительно взирая на огонь.
Люпин невесело рассмеялся, поднял палочку и произнес:
- Accio капустный лист!
Пошатываясь, мимо шел Перси Уизли, у него было две странные привычки: спать в Министерстве и ходить во сне... Сладко причмокивая губами и посапывая, бродил Уизли по Министерству едва ли не каждую ночь... Ночные служители настолько привыкли к этому, что совершенно не обращали внимания на безобидного лунатика, ведь вел он себя прилично и не сорил... А ночная уборщица, миссис Моп, по-матерински ласково, но настойчиво укладывала Перси на диванчик в приемной, чтобы в фонтан не упал или в ведро с мусором не вступил.
Сегодня же не кому было остановить бродягу, и он шел из пункта А в пункт Б и нес большой пакет с пончиками... Снился ему банкет, по случаю вручения ему ордена Мерлина 1 степени, и во сне этом произносил Перси речь, исполненную благородной признательности, сдержанной, но искренней!
И вот, среди предутренней угрюмой тишины разнеслось невнятное мычание: *Позвольте поблагодарить Вас, министр!* Перси вытянул перед собой руки и торжественно презентовал пустоте пакет с пончиками, затем величественно удалился!
- Я бы на вашем месте ничего не стал призывать здесь, - наконец ответил министр, взглянув на полное ожидания чуда лицо Люпина. - Потому что нет никакой гарантии, что прилетевшее не будет из Отдела экспериментальных заклятий, например.
Тут за их спинами послышался шорох, невнятное бормотание и шлепок чего-то на пол. Потом в сторону коридора удалился силуэт, который Скримджер не мог не опознать.
- Э-э-э, - начал было он, но Перси, покачиваясь на ходу, посверкивая очками и наступая себе на шнурки, уже скрылся за поворотом.
Скримджер призвал оброненный секретарем пакет. Внутри явно было что-то съедобное.
- Люпин... есть предложение помародерствовать. Я ему потом куплю пончиков...
Предложение помародерствовать вызвало у Люпина ностальгическую улыбку. Он взял пончик и вгрызся в него, благодарно рыча.
Запив поздний ужин (или ранний завтрак) глотком зелья из фляги, оборотень бросил на министра расслабленно-нежный взгляд и приготовился вздремнуть. Но не тут-то было!
Из дальнего коридора, со свистом рассекая прохладный воздух, вылетело нечто огромное, зеленое, обвитое прожилками, которые по толщине могли поспорить с веревками. Предмет (в котором отдаленно угадывался лист цветной капусты) неаккуратно спикировал на Люпина, опрокинув его на пол.
- Из отдела экспериментальных заклятий, говорите? - растерянно прохрипел Ремус. -
"Хорошая какая штука", - подумал министр, однако вслух сказал другое:
- Экспекто патронум!
Серебристая фигура налетела на псевдолист, который съежился и сначала хотел прикинуться заплаткой на мантии Люпина, а потом сполз на пол и попытался удрать, однако не ушел от меткого "редукто" Скримджера.
- Говорил я им, чтобы не выпендривались... - покачал головой министр. - Какому-то идиоту пришло в голову скрестить капусту с летифолдом, другому идиоту пришло в голову, что эту пакость, вместо того, чтобы сразу уничтожить, надо изучать и разводить!.. Нет, дементор их зацелуй, наука... книжки они пишут, видите ли...
- Я вам больше скажу, - тяжело дыша, заметил Люпин. - Есть ещё третьи идиоты, они эти книжки покупают, читают и цитируют... И все участники этой цепочки зарабатывают бонусные очки: кому научные регалии, кому прибыль, кому - имидж начитанного человека. Ненавижу науку как институт!
Люпин - в который уж раз за эту ночь! - поднялся с пола, отряхнулся и посмотрел министру в глаза:
- Спасибо.
- Ненавидите науку как институт? А...
"А что же преподавателем пошли?" - хотел спросить Скримджер, но прикусил язык, поняв, что про работу разговора лучше снова не заводить, потому что слово за слово... а ему не хотелось в третий раз битый час бегать, задрав штаны,
Поэтому он закончил фразу нейтральным:
- Вот уж не подумал бы!..
Люпин усмехнулся.
- Что, я так похож на достойного ученого мужа? На непризнанного гения с пером за ухом и охапкой бумаг в кармане? Или... погодите,
Нет, министр, наука хороша ровно в тех пределах, в каких её достижения применимы на практике. А остальное - болтовня и баловство. Вот, скажем, это растение, с которым вы так виртуозно справились - оно применимо на практике? "Ага", - ответил внутренний голос. - "Ещё как применимо: оно безработных оборотней жрет. Санитар
- Похожи, - без тени улыбки ответил Скримджер. - А насчет применения на практике... не знаю, если только война случится. Оружие убийственное... Впрочем, надеюсь, сия чаша нас минует. А то, знаете ли, очередной чемпионат мира по квиддичу на носу, а у нас - война... обидно было бы.
- Вот уж не подумал бы, что вас интересует квиддич, - в свою очередь, удивился Люпин.
Воображение мгновенно подсунуло ему безумную картинку: министр Скримджер, с лицом, разрисованным в цвета любимой команды, приплясывает на трибуне. В руках его развевается бумажный флажок, во рту диким голосом играет гимны заговоренный болельщицкий рожок, а на поясе гордо сияет окровавленный охотничий нож. "Это кровь болельщиков команды-противника", - понял Люпин, уважительно глядя на грозное оружие.
Усилием воли он прогнал из сознания яркое видение и стоял, не решаясь поднять глаза на министра: боялся расхохотаться и быть непонятым.
- Почему нет?..
Внезапно Скримджеру неумолимо захотелось спать. Видимо, остатки адреналина выветрились, замещаясь теплым, убаюкивающим влиянием пончиков. Он призвал свой плащ, положил на пол и растянулся на нем. Представилось, что он лежит в саду фамильного замка... под старой яблоней... главное, чтобы яблоком по башке не стукнуло... Он отключился.
Люпин завистливо посмотрел на министра.
Он тоже был бы не прочь поспать, но эпизод с капустным листом как-то перебил настроение. Опасно это - спать в Министерстве. Только приляжешь, сразу какая-нибудь пакость снится. Или случается.
Да и холодно.
Интересно, почувствует ли Скримджер, если устроиться с ним рядом, на краешке его плаща? Ведь явно было бы теплее - а вторым плащом тогда можно укрыться.
Раздумывая так, Люпин присел неподалеку от спящего министра, смерил его испытующим взглядом.
Интересно, а приходилось ли этому человеку вообще спать с кем-то рядом? Вот так вот - просто спать, деля одеяло, подушку и сны? Лицо его даже во сне было сурово, резкая складка прорезала лоб, челюсти были крепко сжаты.
Люпин вздохнул, поплотнее обхватил руками колени и замер, так ни на что и не решившись.
Скримджер спал.
Вообще-то, Ремус Люпин был разумным человеком. Ну, может не совсем человеком, но всё-таки - разумным. Сдержанным. Можно даже сказать, воспитанным.
Но все эти качества отличали его в обычной жизни. Эта же ночь самым беспардонным образом вылезла за рамки обычной жизни: дуэль, погоня за Нагайной, снова дуэль, пережитое унижение, купание в фонтане, страх (в котором так не хотелось признаваться - но он был!), голод, сломанное и вылеченное Скримджером плечо... - и всё это за несколько часов. Не удивительно, что сдержанность, воспитанность и здравый смысл дружно попросились в отпуск - и оставили Ремуса Люпина сидеть на полу и беспомощно дрожать.
Это был не тот холод, который можно прогнать огнем. И даже не тот, от которого милосердно избавляет алкоголь. Этот холод шел изнутри, из его собственной взбаламученной крови... и чтобы его преодолеть и не замерзнуть насмерть, нужен был кто-то теплый рядом. Кто-то живой и теплый.
Люпин ползком придвинулся к министру, расправил край его плаща - и тихо, стараясь не потревожить спящего, улегся рядом с ним. Скримджер что-то пробормотал, но не проснулся. Ремус легким движением палочки поднял свой потертый плащ и заставил его опуститься на них обоих.
Спутанные волосы министра пахли чем-то пряным и теплым, его дыхание было спокойно.
Ремус закрыл глаза.
Скримджер проснулся от того, что кто-то дышал ему прямо в ухо. Проснулся не до конца, и сначала не совсем вспомнил, где он, и не удивился, что стало так тепло, что он укрыт чем-то сверху, что рядом с ним кто-то есть. С сонной улыбкой он повернулся к этому кому-то... и вот тут уже проснулся по-настоящему, в секунду припомнив все. Как ужаленный, он вскочил с походного ложа, которое, оказывается, делил с Люпином, и был готов грубо разбудить его, уже выстраивая в голове в боевой порядок целую армию ругательных слов... но потом передумал.
"Убудет с тебя, что ли?" - вопросил, проявляя несвойственную мягкость, внутренний голос. - "Ты сам его мерзнуть заставил. Пусть греется."
Скримджер почесал в затылке, потом махнул рукой и лег обратно. Правда, поверху второго плаща, так, чтобы не соприкасаться с Люпином напрямую.
Люпин спал.
В зале было тихо. Костер догорел; пепел сам собой уполз в один из каминов дымоходной сети. Поплескивалась вода в фонтане. Маялись зрители.
Скримджеру снилось что-то невнятное, но приятное.
Если бы Люпин умел одновременно думать и видеть сны, он утвердился бы в мысли, что спать в министерстве ему не стоит. Уж во всяком случае - не рядом с министром. Потому что снилось ему нечто невероятное, но яркое - из числа тех сюжетов, которые не принято пересказывать в приличном обществе.
Люпин вскочил, чувствуя себя неловко.
Скримджер уже не спал - лежал, задумчиво разглядывая высокий потолок. И почему-то - видимо, для разнообразия - совершенно не выглядел грозным.
Ремус поспешно отвел взгляд от сонных янтарных глаз и ....
"К дементорам все эти взгляды, Люпин, если тебе не о чем думать, подумай о Снейпе!" - рявкнул внутренний голос.
- Доброе утро, министр, - хрипло сказал Люпин. - Уже ведь утро, я надеюсь?
- А дементор его знает, - ответил Скримджер, глядя на Люпина снизу вверх. - Наверное. У меня часы остановились. Когда в каминах огонь загорится - будем знать, что уже шесть.
Он с хрустом потянулся и встал.
- Скорее бы уже...
Люпин огляделся по сторонам. Откровенно говоря, он надеялся снова увидеть Перси Уизли - хотя и понимал, что вероятность повторного прохождения через холл человека с пакетом пончиков ничтожно мала.
- Министр, а где у вас тут столовая, а? Утро у нас или не утро - а я твердо намерен позавтракать.
- Вот и я о том же подумал...
Скримджер оправил мантию, подтянул шнурки, попытался причесаться пятерней (не вышло), механически поднес руку к лицу, чтобы поправить очки... А, да. Надо будет заказать новые...
- Пойдемте.
И он повел Люпина в сторону лифтов.
Оттуда налево, в коридор, потом направо, в еще один коридор, потом по ступенькам немного вниз... и вот перед ними тяжелая дверь с надписью "Столовая".
- Ломаем дверь? "Алохомора" тут не действует.
Люпин критически осмотрел тяжеленную дверь. "Ломаем"! Однако, министр не страдает излишней скромностью.
- Ломаем, - со вздохом согласился он. - На счет три?...
- Давайте. Раз... два... три! Конфринго!... Люпи-и-ин! Да куда ж вы...
Скримджер согнулся пополам от смеха, потом чудовищным усилием воли взял себя в руки и помог отброшенному взрывной волной Люпину подняться.
- Я прошу прощения, но это было неописуемо, - попытался оправдаться он.
Люпин собирался обидеться, но потом передумал, сунул в рот ободранный палец и покачал головой. "Воистину... если человек идиот - то это надолго".
Скримджер толкнул скособочившуюся дверь. Она не подалась.
- Что за... Конфринго!
Дверь приобрела форму, напомнившую ему читанный в юности текст про остров какого-то Ктулху.
Но не открылась.
- Редукто!
Заклинание не сработало.
- Мерлин... Что происходит?..
Люпин, который не сразу понял, что происходит, с запозданием присоединился к попыткам министра:
- Конфринго! Редукто! Эванеско, химера тебя раздери!!!
Дверь причудливо меняла форму, цвет, фактуру - и один раз даже сделалась прозрачной, позволяя увидеть чашки и блюдца, ровным строем стоящие на столе, - но не открывалась.
Люпин и Скримджер потрясенно переглянулись.
- Ч-что это?.. Ведь наши палочки в порядке, так? И мы ведь уже проснулись, правда?..
Скримджер давно не испытывал такого леденящего ужаса.
Палочки... Люпин отошел от двери, направил палочку в сторону и проговорил:
- Орхидеус!
Букет белых орхидей упал на пол.
- Геминио!
Цветов на полу стало вдвое больше.
- Палочка работает, - пробормотал Люпин. - И я уверен, что мы не спим, потому что палец у меня болит совершенно реально. Кстати... Эпискей!
Царапина затянулась. Ремус беспомощно посмотрел на министра.
- Я понял, кажется... - медленно произнес Скримджер. - Они, похоже, дверь заговорили. Что-то я слышал такое вроде, да думал, что врут... Короче, не откроем мы ее, пока столовские сами не откроют. А они ее теперь и сами не откроют, впрочем, после того, что мы с ней сделали!.. Охраняют еду, как сокровища, тоже мне... - И вполголоса добавил: - Ох, сейчас бы за кислое яблоко, кажется, правую руку бы отдал.
- Почему кислое? - невольно спросил оборотень, которому, в сущности, не было никакого дела до пищевых пристрастий министра. Сам он предпочитал яблоки сладкие, причем желательно в пироге, и очень желательно - с корицей...
Думать об этом, стоя перед неподатливой дверью столовой, было невыносимо.
- Не люблю сладкие, - рассеянно ответил министр, думая, как быть дальше. Потому что, честно говоря, жрать хотелось очень, а потому и оставлять попытки проникнуть в обиталище еды казалось не самой привлекательной идеей.
- Может, попробовать аппарировать туда?..
- Ну давайте попробуем, - неуверенно согласился Люпин. Объяснения Скримджера, разумеется, логичны, разумны и убедительны, но экспериментировать с аппарацией как-то не тянет. Дверь, вон, штука простая и однозначная - а как её колбасило при столкновении с магией! Что же тогда случится с двумя одушевленными объектами?! Хорошо, если обойдётся потерянными пуговицами. Или зубами. А если не обойдётся?
- Ладно, давайте снова на счет три, - слабо усмехнулся Люпин и на всякий случай крепко схватил министра за руку.
За поворотом, жалобно скорчившись на полу досыпал ночь никем не прибранный Уизли. Спать было решительно неудобно: жестко, холодно, да еще карманы мантии топорщились в разные стороны, ведь там лежали мамины гостинцы. Мама Молли нынче была добра к Перси, отправила целых три больших яблочных пирога с корицей, да еще два пирога с почками. Тонкие ароматы пирогов просачивались в стылый воздух коридора, дразня чуткие ноздри оборотня...
Колин Криви наткнулся на Перси раньше, чем Люпин. Он тихонько растолкал спящего помощника министра.
- Перси, шли бы вы в приёмную на диванчик. А то вон как от вас приятно пахнет. Не дай Мерлин, Люпин примет вас самого за пирог.
Скримджер открыл было рот, чтобы как-то прокомментировать тот факт, что его (его!) кто-то взял за руку (ваще!), но тут из-за угла донесся какой-то шорох и голоса. Оставив пока аппарацию, он направился туда и увидел, как за поворотом скрываются две фигуры. Он также увидел, что на полу лежит и благоухает пирогом с почками нечто, завернутое в тряпочку в горошек, а рядом другое нечто, с отчетливо коричным запахом, завернутое в бумагу и перевязанное шнурочком. И в последнюю очередь он заметил, что притащил с собой за угол Люпина, так и не отпустившего его руку.
Люпин, ворча, растер кисть, едва не расплющенную министром.
Увлекающиеся люди никогда не внушали ему доверия. Подумать только, Скримджер притащил его сюда, как первоклашку на
"А сам-то тоже хорош, - заметил внутренний голос, - идешь за ним, как веревкой привязанный!"
Думая так, Люпин горящими глазами косился на лежащие на полу пакеты.
- Министр, - грустно заметил он, - если мы и это съедим, вам придётся кормить Перси Уизли обедами неделю. Не меньше.
- Пофигу, пофигу! - воскликнул министр. - Покормлю, не обеднею. Люпин, это еда! Больше не надо ломиться в эту адову столовку! Нет, все же Уизли любому другому секретарю даст сто очков вперед. Даже во сне блуждая, приносит пользу! Ну, что вы на них смотрите? Налетайте!
И Скримджер развернул первый сверток, а второй протянул Люпину.
Многим искушениям мог противостоять старый, опытный оборотень Ремус Люпин... многим - но не яблочному пирогу с корицей! Он развернул шуршащую оберточную бумагу, бережно собрав в пригоршню налипшие на неё крошки, и упоенно впился зубами в ароматную мякоть.
О, как любил он в этот миг Перси Уизли - нескладного, нудного, в дурацких его очках! И щедрого Скримджера он тоже любил. И Снейпа.
За что Снейпа? А за компанию. Чтобы не обижался.
Скримджер поглядел на Люпина, по лицу которого расплывалась блаженная улыбка, и ухмыльнулся сам. Впрочем, этого, скорее всего, было за пирогом не видно.
Однако через несколько минут провизия была уничтожена, и в не занятое более вопросом добычи пропитания сознание стала просачиваться неприятная мысль. Скримджеру начало казаться, что прошло уже очень много времени с тех пор, как они с Люпином спустились в холл и начали дуэль. Очень много. Слишком много. Словно ночь растянулась вдвое против обычного. "Стоп", - сказал он сам себе и показал этой мысли красную карточку. Ему очень не нравилось, когда у него появлялись такие наваждения. Мыслить надо четко, ясно, разумно.
Ах, как не вовремя все же встали часы. Хоть бы примерно знать, сколько времени... а тем, что заснул, он сбил себе часы внутренние.
Люпин стоял рядом, привалившись к стене, на его лице все еще блуждала мечтательная улыбка.
- Люпин, а вы как думаете, сколько времени сейчас?
Люпин, внезапно выдернутый из мира простых удовольствий, посмотрел на Скримджера дикими глазами.
Сколько времени? Сколько сейчас может быть времени? Ведь его уже посещала сегодня эта безумная мысль - что время кто-то остановил! Сколько часов прошло с тех пор, как он об этом думал?.... И проголодаться они успели дважды... И выспаться... И фляга опустела, а ведь он брал с собой суточный запас зелья!
- Скримджер... Это бред, конечно, но... получается, что... Нет, ни черта не получается. Я думаю, мы торчим тут не меньше суток...
продолжение следует
@темы: ГП, просто_игра